О Гармонии » Наша библиотека » Статьи » "Психологическая поддержка работников предпенсионного и пенсионного возраста". Мария Соловейчик » На пути к тренингу
Итак, 15 декабря 2003 года. Мы с Леной Ларионовой в пути в буквальном смысле слова, в самолете. Небо ясное, так что с десятикилометровой высоты земной пейзаж просматривается хорошо. Внизу тайга, та самая, знакомая по песням детства...
В бабушкиной квартире в Харькове на тумбочке стоял телевизор КВН с маленьким экраном и толстой линзой, покрытый желтой шелковой накидкой с китайским пейзажем (китайцы – наши братья, мне 5 лет, но я уже это знаю, в детском саду мы учим стихи о дружбе с Китаем). Вечером, когда все садились смотреть новости или Голубой огонек, накидку поднимали, но, выключив телевизор, снова закрывали накидкой экран – то ли из эстетических соображений (к телевизору как элементу обстановки еще не привыкли), то ли для безопасности – а вдруг вредное излучение остается и тогда, когда телевизор выключают, дело-то новое, кто знает. Над телевизором на деревянной полочке, прибитой к стене и покрытой белой салфеткой, стоял маленький голубой радиоприемник..
Из приемника лилась песня Александры Пахмутовой о геологах. Песня была, так сказать унисекс, то есть легко «надевалась» голос любого пола, нужно было только, как запах халата, переставить местоимения. Если пела женщина, то: «Я уехала в знойные степи, ты ушел на разведку в тайгу, надо мною лишь солнце палящее светит, над тобою лишь кедры в снегу…», а если мужчина, то: «Ты уехала в... степи, я ушел … в тайгу, над тобою лишь солнце…, надо мною лишь кедры…», дальше никаких изменений не требовалось: «А путь и далек и долог ... держись геолог, крепись геолог...» это относилось уже ко всем и к мужчинам, и к женщинам..
Сидя под голубым приемником и слушая эти песни, я завидовала веселой жизни геологов и не сомневалась, что когда я вырасту, непременно выучусь на геолога и тоже поеду и в знойные степи и в тайгу. А потом победный голос диктора начал сообщать о комсомольцах и комсомолках, которых ехали покорять целину и осваивать Сибирь. Этим юношам и девушкам посвящались фильмы (например, «Девчата» с Надеждой Румянцевой в главной роли) и новые песни Пахмутовой: «Летчик над тайгою точный курс найдет, прямо на поляну посадит самолет, выйдет в незнакомый мир, ступая по-хозяйски, в общем-то, зеленый, молодой народ» и припев: «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги…». Под бодрые звуки возникали в воображении задорные лица молодых энтузиастов и рисовались романтические картинки лесных полян, костров, пения под гитару.
Лену мы знали давно, еще с первого нашего пришествия в Сургут, когда мы проводили обучающие тренинги для психологов детского центра «Зазеркалье». С тех пор, как Лена стала психологом в Газпроме, мы начали вынашивать планы сотрудничества. Обсуждались разные идеи, возникали разные планы – тренинги для кадрового резерва, деловое общение, лидерство, конфликты, ну, как водится, джентельменский набор бизнес-тренера, но все что-то не сросталось. Срослось внезапно и совсем не так, как мы ожидали и планировали.
«Молодой народ», который когда-то слетелся с разных концов света в сибирскую тайгу, подошел к пенсионному возрасту. Ведь северная пенсия наступает на 5 лет раньше, чем на «Большой земле». («Большой землей» сургутяне называют тот далекий мир, из которого они уехали в Сибирь. Как в глубине материка родилось это островное сознание – загадка, может быть, из представления об этом городе как об острове цивилизации среди таежного «моря»). Слух ли прошел, что скоро в массовом порядке будут избавляться от пенсионеров или на самом деле были у начальства такие планы, но работники пенсионного возраста встревожились и потянулись к психологу. Поняв, что явление принимает массовый характер и она одна (больше психологов в Сургутзагпроме нет) просто не в состоянии оказать помощь всем, а напряжение в организации растет, Лена обратилась в Гармонию: «Марк, можете вы сделать какой-нибудь тренинг для наших «пенсионеров», чтобы их как-то успокоить? Я обговорила все с начальством. Нам дают два дня. Если с этим тренингом все получится, будет хороший резонанс, пойдут и остальные наши планы. Решайтесь». Марк Певзнер (директор тренинговых программ института Гармония) поговорил со мной.
В первый момент возникла растерянность – что такое «тренинг для пенсионеров»? Ничего я об этом не читала и не слышала. Что там «тренировать»? В следующий момент пришло просветление – ведь это утрата, кризис. Значит, создать пространство для отреагирования эмоций, дать информацию о кризисе и утрате, помочь людям оглянуться на пройденный путь, проститься, обратиться к ресурсам... Это была идея, стержень, который можно уже «одевать» конкретными видами активности. Мы решаемся. Я пишу флаерс для начальства Сургутгазпрома.
Психологическая адаптация работников
пенсионного и предпенсионного возраста
Основные блоки программы:
Создание плана тренинга
Прежде всего я продумываю ключевое упражнение, которое позволит людям оглянуться на пройденный путь, вспомнить то важное, с чем они встретились, сделать шаг к тому, чтобы создать в своей внутренней реальности законченный образ этого уходящего в прошлое периода жизни.
Эта процедура может занять довольно много времени, и нужно быть готовыми к тому, что мы встретимся здесь с самыми разными переживаниями и реакциями, всему этому необходимо дать место. После этого (или, может быть, перед этим – это решение мы примем, ориентируясь на актуальную ситуацию в группе) нужно будет дать информационный блок, чтобы было понятно, зачем мы все это предлагаем. А затем – обратиться к потерям и приобретениям пенсионного возраста. Это можно сделать через мозговой штурм. Задать группе вопрос: «Что я теряю, что приобретаю, выходя на пенсию», ответы записать на доске и обсудить по пунктам. В какой-то мере это будет «заземлением» «Линии профессиональной жизни».
Затем, чтобы снизить градус напряжения можно поменять фокус видения и сделать шуточное упражнение «Продай проблему», где проблема, которую нужно продать – пенсия.
Где же искать эти ресурсы? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде всего вдуматься в само это, затертое частым употреблением в психологическом лексиконе, слово «ресурс». Это нечто такое, чем мы обладаем и чего не используем в повседневной жизни. А что такое повседневная жизнь среднестатистического взрослого человека, особенно если он работает в структуре с жесткими дисплинарными рамками, какой является в частности и Газпром? Работа, дом, дети – каким-то занятиям «для души», бескорыстным увлечениям подчас вообще не остается места. Богатство и разнообразие внутреннего мира человека, не находящее реализации в повседневной жизни – это и есть наш «ресурс».
Кто Я? – отец/мать; водитель/доктор/диспетчер/программист; муж/жена, сын/дочь – в этих ролях концентрируется основная доля жизненной энергии. Это и поле для самореализации, и планка для измерения человеческой ценности. Но вот подходит пенсия – и с этими моими ролями начинает что-то происходить – они съеживаются и меняют качество. Конечно, я не разучилась лечить людей или водить машину, но мои профессиональные навыки уже не так востребованы. Я не перестала быть матерью, но дети давно выросли, у них своя жизнь, и так уж сильно, как раньше, они во мне не нуждаются...
Пожалуй, самое время задать себе вопрос – Кто Я теперь? Что наполнит мою жизнь после того, как я соскользну с устоявшей орбиты дом – работа – дом, по которой я кружила много лет? В поисках ответа нужно посмотреть на этот круг со стороны, или, другими словами, найти в своем внутреннем пространстве точку, из которой я смогу видеть разные свои ипостаси, не погружаясь в них, понять, какое место теперь они занимают в моей личности и что лежит за пределами этого круга востребованных прежней моей жизнью ролей.
Настройка инструмента
Но подготовиться к тренингу - это не только продумать упражнения и расположить их в определенной последовательности, но внутренне подготовить себя к тому, с чем предстоит встретиться. Нет, не для того, чтобы угадать, что скажет тот или иной член группы, и заготовить ответ, но чтобы нащупать в себе место, из которого я смогу слушать, слышать и откликаться на то, что принесут в пространство тренинга участники группы. А для этого нужно наполниться пониманием того, на какую территорию я вступаю, каким мне видится поле этой проблемы, что я знаю о том, чем нам предстоит заниматься от себя и от других. Ведь пенсионный возраст несет не только утрату работы. Это время, когда отделяются от родительской семьи дети, когда происходят физические изменения, в общем, это время возрастного кризиса. И я задаю себе вопрос: Что такое для меня возрастной кризис?
Это время, когда удалявшаяся в беспредельные дали линия горизонта постепенно стабилизируется, замирает и начинает приближаться. И наступление момента, когда ты уткнешься в нее носом, из умозрительного знания превращается в осязаемую реальность. Когда усложняются отношения со словом «потом» - потом прочитаю, потом съезжу, вот будет время, напишу, вот стану посвободнее, встретимся, - потому что оно спотыкается о внутренний вопрос: «Потом – это когда?». Только если в следующей жизни, в этой откладывать уже некуда. И тому, чему я не могу найти место в сегодняшнем дне, нужно честно сказать: «Прощай...»
Это время, когда уже не возьмешь в ладошку ножку сына, потому что она 45 размера, много больше, чем твоя ладонь. А в редкие теперь уже моменты сыновьей нежности он, обнимая маму, не в коленки твои ткнется беленькой головкой, а обхватит снисходительно плечи и упрется щетинистым жестким подбородком в твою макушку. И когда у него неприятности, он больше не заплачет, как в детстве, но будет «решать проблему», а если когда-нибудь и поплачет, то не у тебя на плече, потому что ты уже не главный человек в его жизни.
Это время, когда беря в руки новую модель мобильника или приближаясь к компьютеру, чувствуешь себя младенцем рядом с пятилетним племянником. А начав изучать иностранный язык, очень быстро теряешь из виду хвост уходящего поезда своей молодой группы и, понурив голову, возвращаешься к месту старта, чтобы все начать сначала. А молодая подруга спросит о песне Азнавура: «О чем он поет? ... Не понимаешь? А почему? Ты ведь уже 5 лет французский учишь...». Ну, да, теперь это так, и с этим тоже нужно считаться, когда начинаешь учиться чему-то новому.
Это время, когда вместо зеркала хочется смотреться в старые фотографии. Вот это чистое и гладкое лицо, сияющее навстречу маленькому сыну – это я. А это – «озабоченный» лоб, мешки под глазами и резко высеченный носогубный треугольник – да нет, не может быть, это просто я сегодня не выспалась. Но реальность все равно прорвется и нашепчет: «неправда, теперь это – ты», когда ты войдешь в автобус, и мужчина, вежливо уступив место, уткнется в книгу, а не будет вымогать телефончик, а кондуктор, бросив на тебя беглый взгляд, прижмет локтем к животу сумку с деньгами и билетами и приготовит машинку для регистрации пенсинного проездного. И кассирша в музее, увидев в окошечке твое лицо, доверительно сообщит: «У нас пенсионерам скидка... Не надо, не надо пенсионного, я вам верю».
К этому времени ты двигаешься мелкими, неприметными шагами, чего-то не замечая, что-то просто не желая увидеть, чтобы однажды вдруг обнаружить себя Другим в Другом мире.
Я не планирую говорить все эти слова группе, но мне нужно сказать все это самой себе, чтобы сформировать некую внутреннюю точку отсчета, с которой я могу сверяться, реагируя на то, что будет происходить в процессе работы группы.
И вот мы в Сургуте. По дороге из аэропорта Лена Краузе знакомит нас с ситуацией. Набор в группу проходил непросто. Лена постаралась побеседовать с каждым, но часто встречала жесткое сопротивление. Даже люди, которые обращались к ней за помощью в индивидуальном порядке, на тренинг идти не хотели. Часто звучали вопросы: «А почему я? Вот ... (Иванов, Петров, Сидоров) тоже пенсионного возраста. Почему именно ко мне?». Некоторые просто отказывались разговаривать. «Так что группа сложная будет, готовьтесь». Все понятно. Когда они приходили к Лене, они лишь предвидели беду и просили о помощи. А когда уже зовут на тренинг – это вроде приглашения на казнь. Стало быть мы для них никакие не помощники, но вестники беды – приехали из Питера зачитать приговор и принять исповедь перед казнью. Оптимизма все это не прибавляет, но отступать все равно некуда.
Тренинг начнется завтра, сегодня у нас полдня свободно, и Лена предлагает нам поехать в музей Сургутгазпрома, где нас сегодня готовы принять. Мы устали с дороги, но нужно врастать в контекст, и мы едем в Газпром. Музей производит на нас большое впечатление. Его проектировали ленинградцы, и это маленький шедевр музейного искусства. На небольшом пространстве одного зала уместилась вся история империи под названием Газпром (конечно, в местном преломлении). И здесь, у музейного стенда, меня озаряет открытие: биография этого гиганта, без которого сейчас невозможно представить Россию и который, кажется, существовал всегда, на самом деле укладывается в рамки одной человеческой жизни. И не какой-то жизни вообще, а персонально моей. Газпром – мой ровестник.
В сентябре 1953 года, когда моя мама, ловко пряча под лохмотьями растущий живот, играла беспризорника Кольку в спектакле «Сильные духом» Ленинградского театра Балтфлота, из скважины близ деревни Березово, куда в 18 веке был сослан из Петербурга князь Меньшиков с семьей, вырвался первый западносибирский газ. Природа не знает свойственных людям сомнений и колебаний. В феврале 1954 года я, как положено, появилась на свет, а газовый факел над Березовым все еще пылал, и правительство СССР все еще раздумывало, стоит ли инвестировать средства в развитие газовой отрасли. И в 1956 году первый министр Газовой промышленности А.К. Кортунов пошел ва-банк – приехал в Москву на партхозактив и обратился с докладной запиской к Хрущеву. В записке (психологически грамотный ход) Кортунов предупреждал генсека, что если мы не будем развивать газодобычу, никогда не только не перегоним, но и не догоним Америку по основным показателям. Прочтя доклад, Кортунов сразу же уехал домой, ожидая то ли ареста, то ли победы. И победил.
В 1959 году баржи доставили в Сургут геологов-первопроходцев, которые открыли в районе поселка богатые месторождения нефти и газа. Это о них пел мне, пятилетней, голубой бабушкин радиоприемник. Во второй половине 1970-х годов началось строительство газопровода Уренгой-Сургут-Челябинск. И в этот холодный болотистый край потянулись сотни и тысячи молодых людей, чтобы принять участие в стройке века. А я в это время училась на психфаке ЛГУ, писала курсовые, сидела в публичке, занималась в университетской самодеятельности, бегала по театрам, встречалась с друзьями. Слышала, конечно, по радио о великих стройках коммунизма, но уже геологом быть не мечтала, таежная романтика отлетела в другой мир, моя жизнь текла параллельным потоком.
Музей не перегружен экспонатами, то есть нет ощущения тесноты, но есть все – исторические фотографии, вещи первостроителей, документы и приказы. Уместился даже макет жилища первых сургутян. Крошечная комнатка, железная кровать. Узкий проход отделяет ее от деревянного, самопального столика, покрытого газетой. Пространства этой газеты хватает, чтобы уместить все нехитрое хозяйство обитателей: чайничек, тарелки, электрическая плитка. На наше дружное «Ах, какая теснота!» хозяева музея, супруги Галина и Вениамин Марченковы, отвечают: «Что вы! Это номер-люкс. Бывало, что на таком пространстве умещалось две двухярусные кровати, то есть жили четыре человека, а иногда и восемь, и спали тогда по очереди – одни уходили на работу, другие возвращались».
Здесь, в музее говорилось о том, чего не было в бодрых песнях Пахмутовой – о тучах комаров, гнуса и мошки, о великой грязи, в которой по самую кабину увязали КАМЗы, о зимнем 50 градусном морозе, о житье в железных бочках, вагончиках или наскоро сбитых, похожих на курятники, времянках, где ночью волосы примерзали к железным рамам кровати, да о девичьих слезках, пролитых над напрасно привезенными в эту глушь бальными туфельками на шпильках.
Боже мой, за что же им так, куда гнало этих людей высокое начальство! Загубленное здоровье, ранние смерти – зачем было требовать от людей таких жертв? Вот первый директор Сургуттрансгаза Михаил Чумаков, выпускник ленинградского Политеха, умер в 43 года, вот его сокурсник, первый главный инженер Эдуард Клиновский, умер в 40 лет. Неужели обязательно было делать все этой такой ценой?! Все это вызывает и громадное уважение, и, одновременно, грусть и боль.
Под конец Галина, которая водит нас по музею, показывает нам с гордостью волшебную диараму: Посреди жидкого леса (на мерзлой, болотистой почве деревья большими не вырастают) поляна, костер и человек у костра. Так все здесь было. Потом щелчок, другой – освещение меняется и вид преображается. Теперь это большой современный город с высокими зданиями и просторными проспектами. Видя это понимаешь, почему все сургутяне такие отчаянные патриоты. Они любят свой город, как родители любят трудного ребенка, которого они вырастили с пеленок. Так они вырастили свой Сургут, под их руками из одинокого островка огней в таежном море (в поселке Сургут в 60-е годы 20 века было 2,5 тысячи жителей) вырос город. Потому с такой гордостью показывают они застроенные типовыми домами широкие проспекты, сверкающую голубыми стеклами высотку Газпрома, и даже огромный котлован, за которым им видится будущий 9-этажный дом. Ведь самые обыкновенные вещи любовь превращает в единственное в мире чудо.
Вечером в гостинице мы перевариваем увиденное и услышанное. Лена Ларионова предлагает: «Давай завтра расскажем группе о нашем впечатлении. И им зададим вопрос, чем они гордятся в своей профессиональной жизни». Правильно, это будет хорошим началом.
Дата | Ведущие | Тема | ||
май 2025 | Тамара Сикорская | Программа профессиональной подготовки супервизоров для специалистов в области психологического и психотерапевтического консультирования Подробнее... |
||
сентябрь 2024 - ноябрь 2024 | Ирина Гуревич | Онлайн-мастерская по работе с детьми Подробнее... |
||
апрель 2024 - июнь 2024 | Елена Ларионова и Сергей Валюхов | Онлайн-мастерская по работе с психотерапевтическими группами Подробнее... |
||
сентябрь 2024 | Преполаватели Института Гармония |
Международная школа психотерапеии, консультирования и ведения групп |
Институт Гармония © 2023